На протяжении 3 дней, с 19 по 21 октября 2022 г. более 60 студентов из 5 вузов 2 стран познакомились с богатой материальной и духовной культурой соседей, их погребальными традициями и другими ритуальными практиками, историей формирования и современным положением казахской диаспоры в России и русской диаспоры в Казахстане, особенностями и динамикой межнациональных браков, освоили навыки самостоятельной работы с населением – сбора полевых этнографических материалов для изучения традиционного быта и проведения соцопросов для оценки актуального состояния межнациональных отношений, выявления и раннего предупреждения возможных конфликтов.

Организаторами уникальной образовательной площадки в очно-дистанционном формате стали АНО «Содружество народов Евразии» и НИИ истории и этнографии Южного Урала Оренбургского государственного университета.

От лица организаторов ее работу открыл приветственным словом председатель Правления АНО «Содружество народов Евразии», известный российский этнолог Веналий Амелин, а модератором Школы выступил эксперт данной организации Денис Денисов (г. Оренбург, Россия).

Ключевую, установочную лекцию об этнологии как науке, изучающей взаимодействие культур и народов, слушателям прочитал ученый с мировым именем, академик Российской академии наук, научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН, лауреат Госпремии РФ за создание системы мониторинга и раннего предупреждения межэтнических конфликтов, бывший министр по делам национальностей РФ Валерий Тишков (г. Москва, Россия). Он показал историческую предопределенность культурных различий и многообразия условиями среды обитания и эволюцией народов, соотношение в их культуре духовной и материальной сфер, традиций и инноваций, глобальных и национальных черт. Маститый ученый осветил для будущих исследователей базовые подходы к научному изучению сложных процессов формирования и развития различных этнических групп, их самосознания, идентичности, форм культурной организации, закономерностей коллективного поведения и взаимодействия, взаимосвязей личности и социальной среды.

Старший научный сотрудник отдела этнографии Центральной Азии Кунсткамеры РАН Инга Стасевич (г. Санкт-Петербург, Россия) представила учащимся глубокую самобытность традиционной казахской культуры на уникальных экспонатах, подаренных старейшему российскому музею в XIX в. казахскими общественными деятелями и меценатами, преподнесенных старшинами будущему императору Николаю II во время его путешествия по Востоку 1890–1891 гг., собранных этнографическими экспедициями. Мудрость народа в умелом приспособлении к условиям кочевой жизни и блестящее мастерство казахских ремесленников продемонстрировали ребятам: предметы повседневной и праздничной одежды, повязки на глаза для защиты от пыли и солнца из плетенного конского волоса, веера, удобные седельные кожаные фляги (торсык) для перевозки молочных напитков, декорированные шесты-вешалки в юрте (адалбакан), колыбель с надежной фиксацией ребенка ремнями и встроенным ночным горшком (бесик), серебряные ювелирные изделия, женская шапочка (такия) с коралловой подвеской и мужской пояс (кисе) со вставками из сердолика, парадное оружие, нагайки и др. Ярким свидетельством взаимообогащающего творческого взаимодействия степняков с русским народом является тульское ружье с декором казахских мастеров. Современные исследования предметов кочевого быта российскими учеными продолжают дополнять казахскую историю новыми штрихами и сюжетными линиями. Например, совсем недавно в процессе реставрации казахского мужского пояса из музейной коллекции был обнаружен скрытый внутри, между металлическими пластинами вкладыш на бумаге русского производства с сакральным текстом арабской графикой, призванным оберегать его владельца.

С другой стороны, главный научный сотрудник отдела этнографии русского народа Российского этнографического музея Изабелла Шангина (г. Санкт-Петербург, Россия) на материалах этого хранилища раскрыла многовековые традиции старейшей группы русского населения на современной территории Казахстана – уральских казаков, на примере уникального костюма казачьего командира с щегольским расписным платком за голенищем сапога, женских рубах, сарафанов с двумя характерными позументами («усами»), головных уборов (кокошников) и др. В новых условиях российского пограничья с XVI в. они сохраняли облик средневекового русского костюма центральных и северных регионов Европейской части России, но вместе с тем в зажиточных казачьих семьях шились уже из привозного среднеазиатского шелка, атласа, отражая взаимодействие культур в контактной зоне.

Профессор кафедры истории Республики Казахстан Западно-Казахстанского государственного университета им. М. Утемисова Мурат Сдыков (г. Уральск, Казахстан) в своей лекции поднял интересные и малоизученные аспекты участия в раннем формировании уральского казачества не только русского населения, но и тюркских народов. На уникальных материалах первой переписи Уральского казачьего войска 1723 г. исследователь показал, что в составе этой социокультурной группы с самого начала присутствовала высокая доля астраханских, касимовских, темниковских и крымских татар, башкир, ногайцев, туркмен и т. д. Наряду с русскими выходцами из Нижнего Поволжья, донскими и гребенскими казаками они были хорошо знакомы с природно-климатическими условиями степей, кочевым хозяйством и военной организацией, что позволяло сообща лучше адаптироваться к суровой среде обитания и жизнедеятельности на берегах реки Урал.

Заведующая кафедрой истории и религиоведения Актюбинского регионального университета им. К. Жубанова Гульбану Избасарова (г. Актобе, Казахстан) продемонстрировала, что с вхождением Казахстана в состав России имперская администрация для постепенной интеграции новых территорий переняла, сохранила и встроила в свою систему управления Казахской степью местные этнополитические институты власти, суда, обычного права, в том числе традиционную для кочевых народов практику аманатства (заложничества) для обеспечения безопасности. Однако уже в 20–30-е гг. XIX в. Россия отказалась от нее по мере укрепления властной вертикали.

Обращаясь к важнейшим сторонам духовной культуры, проректор по науке и инновациям Актюбинского регионального университета им. К. Жубанова Рахым Бекназаров (г. Актобе, Казахстан) на основе своих экспедиций по Казахстану, России, Монголии и Китаю развернул перед слушателями все многообразие и региональные отличия казахских погребальных обрядов. Они отразили всю многовековую историю и сложный этногенез казахского народа, вобравшего в себя кочевые и оседлые этносы древности и средневековья, опыт предшествующих цивилизаций, языческие и исламские черты. Как следствие, наряду с доминирующим мусульманским погребением в яме со специальной нишей – подбоем (жандама), у казахов Монголии до сих пор сохраняется наследие кочевых индоевропейских народов евразийских степей – известные с эпохи бронзы IV–II тыс. до н. э. захоронения в катакомбах (кудык) с общей вертикальной шахтой, от которой отходят по кругу коридоры к погребальным камерам членов одной большой семьи, повторяющие струк­ту­ру стой­бищ из по­став­лен­ных кружком ки­би­ток. Даже в советский и современный периоды на территории Казахстана все еще встречается и уникальная практика упокоения в одно- или многокамерных зданиях (наусах), прямо на поверхности земли, без закапывания, восходящая к традициям зороастризма, древних земледельческих областей Средней Азии (Согда, Хорезма, Бактрии, Маргианы, Парфии). В то же время длительное проживание рядом с казахским народом также наложило свой отпечаток на их соседей других национальностей. Современные этнографы фиксируют, что русские семиреченские казаки в юго-восточном Казахстане и сейчас хоронят умерших в христианских гробах, но при этом помещают их в подбойные ниши под влиянием окрестного казахского мусульманского населения.

Логичным продолжением этого рассказа стала лекция доцента кафедры этнологии Московского государственного университета Елены Лариной (г. Москва, Россия), которая в качестве социального антрополога занимается изучением современных ритуальных практик народов Центральной Азии, поддержания традиций дома и за рубежом, а также их модернизации к меняющимся условиям. Например, у казахского населения, в том числе России и Оренбургской области, они включают проведение чрезвычайно затратных и многолюдных обрядов, иногда на 300–500 участников: свадеб (тоев) с выплатой выкупа за невесту (калыма); мусульманского обрезания мальчиков (сундет); похорон со взятием грехов умершего за плату (даур), одариванием пришедших кусками материи и деньгами (жыртыс), забоем скота и пышными поминальными трапезами на 7, 40, 100 дней, год и более после смерти. При этом на чрезмерные расходы людей толкает врожденное чувство собственного достоинства, стремление не уронить лица, сохранить уважение в традиционном обществе, соответствовать положению своих предков, чтобы «не ниже отцов сделать». Для представителей некоторых народов Центральной Азии они служат дополнительным импульсом к трудовой миграции в Россию, чтобы заработать себе на достойную свадьбу, заставляют влезать в долги, порождают системы взаимной поддержки и кредитования в неформальных сообществах – гап, машраб (у узбеков и таджиков), гаджа (у памирцев), где исполнение неписанных обязательств также обеспечивается исключительно моральными нормами, дабы не стать изгоем в родной среде. Тем самым, с увеличением мобильности населения в современном мире традиционные модели поведения переносятся в трудовую диаспору, за рубеж и приобретают транснациональный характер.

Взаимодействие между народами России и Казахстана осуществляется не только на международном, приграничном уровне, но и внутри самих стран через существующие в них крупные исторические диаспоры соотечественников. Например, русская диаспора в Казахстане насчитывает 2,98 млн. человек (15,5 % населения), а казахская диаспора в России – 647 тыс. человек (4,5 %).

Заведующий сектором Центральной Азии Института востоковедения РАН Игорь Савин (г. Москва, Россия) в своей лекции проследил историю формирования, географическое распределение по регионам и современное положение казахского населения России. Он отметил, что основные территории его проживания в РФ закономерно расположены вдоль границ с Республикой Казахстан: в Астраханской (149 тыс.), Волгоградской (46 тыс.), Саратовской (76 тыс.), Самарской (15 тыс.), Оренбургской (120 тыс.), Челябинской (35 тыс.), Курганской (12 тыс.), Тюменской (19 тыс.), Омской (78 тыс.), Новосибирской (11 тыс.) областях, Республике Алтай (12 тыс.). В то же время существует интересный национальный анклав в Юстинском, Черноземельском, Яшкульском и Лаганском районах Калмыкии (5 тыс.) из потомков казахов Букеевской Орды, переселившихся с разрешения Павла I из-за реки Урал на российские земли в начале XIX в. В Кош-Агачском районе Республики Алтай компактно проживают казахи, мигрировавшие сюда в 1870–1890-е гг. из Западной Монголии в составе Цинского Китая и из Семипалатинской области Российской империи. Таким образом, основная полоса расселения казахов в России затрагивает как исторические территории кочевания Младшего и Среднего жузов, так и места позднейших миграций периода Российской империи и Советского Союза, отражая сложный процесс многовекового взаимодействия соседних народов двух стран.

Он не прерывается и в условиях новых независимых государств за счет постоянных взаимных перетоков населения в приграничных регионах, поездок в соседнюю страну для занятия бизнесом, работы, учебы, по личным и семейным делам к многочисленным родственникам и друзьям. Например, по данным статистики, за 6 месяцев 2022 г. в Россию въехало 240 тыс. граждан Казахстана, из них только 70 тыс. указали в качестве причины работу, а остальные – другие цели. Люди чутко реагируют на экономическую конъюнктуру, колебания курсов валют и зачастую оперативно выезжают в соседнюю страну для закупки товаров по более выгодным ценам, используя преимущества своего приграничного положения. Некоторые семьи вообще живут на 2 государства, не воспринимая соседнюю страну как чужую: скажем, старшее поколение и русских, и казахов может работать в Казахстане, а молодое – учиться в российских вузах, чтобы затем остаться в РФ или вернуться на Родину. Тем самым, практики повседневности накладываются поверх межгосударственных отношений, а границы не становятся барьерами для человеческого общения и личностных отношений.

Двояким является и положение российских казахов, которые в РФ воспринимаются как коренное население, но в то же время выступают национальной диаспорой по отношению к крупнейшему народу Казахстана, имеющему свою государственность. Вместе с тем, с точки зрения поведенческих практик казахи России не демонстрируют диаспорального сознания, не изолируются в рамках определенной местности, группы профессий, социальных ниш. В России они достойно представлены в органах государственной и муниципальной власти, в экономической, медийной сфере, культуре, шоу-бизнесе и т. д. Нет ни одной профессии или сферы деятельности, которые были бы для них недосягаемы. В регионах страны российские казахи имеют необходимую инфраструктуру для сохранения своих традиций и культуры: собственные общественные объединения, фольклорные коллективы, музеи, школы с изучением казахского языка, рестораны национальной кухни и др. И в ходе социологических опросов, экспертных интервью они сами подчеркивают, как неразрывную связь с национальной казахской культурой, так и свой статус именно российских казахов, значимую для них гражданскую идентичность.

Проявление межнационального взаимодействия на семейно-бытовом уровне, в создании смешанных браков, их особенности и тенденции развития на территории Казахстана рассмотрел профессор кафедры археологии, этнологии и музеологии Казахского национального университета им. аль-Фараби Аманжол Калыш (г. Алматы, Казахстан). Он отметил, что эта практика получила широкое распространение в советский период в связи с масштабными миграциями в Казахскую ССР населения из других союзных республик, в том числе кадров для освоения целинных и залежных земель, промышленного развития Центрального и Восточного Казахстана, которые существенно изменили и разнообразили этнический состав страны. С провозглашением Казахстаном независимости начался отток русскоязычного населения в Россию, повлекший изменение баланса национальностей. Так, в период между переписями 1999 г. и 2021 г. доля русских в стране сократилась с 30 % до 15,5 %, а удельный вес казахов, напротив, увеличился с 53,4 % до 70,4 %. Однако, несмотря на эти процессы, доля межэтнических браков в республике снизилась не так значительно: если в 1970 г. их было 20,6 %, в 1979 г. – 21,5 %, в 1989 г. – 23,9 %, то в 1999 г. – 21,4 %, а в 2009 г. – 18,8 %. Но если раньше в этнически смешанных браках преобладало русское население, то теперь – более многочисленное казахское.

На выбор супруга определенное, но не решающее влияние оказывают близость языка, культуры, религии, степень адаптации к среде. Подтверждением этого является то, что, по статистике, в Республике Казахстан русские чаще вступают в браки с казахами, украинцами, немцами, а казахское население – с русскими, татарами, узбеками. Это ведет к постепенному размыванию этнических границ, изменению национального самосознания во втором поколении, слиянию европейских этносов с русским населением, а тюркских народов – с казахским. Более 90 % детей в смешанных семьях определяют свою национальную принадлежность по отцу. В то же время некоторые народы Центральной Азии (узбеки, уйгуры) и Кавказа (азербайджанцы, чеченцы, курды и др.) стараются заключать браки внутри своего этноса, чтобы воспитывать детей в своей языковой и культурной традиции.

В территориальном аспекте межнациональные браки имеют самые высокие показатели до 30 % в Северном и Восточном Казахстане, где сохраняется паритет казахского и русского населения. Напротив, в областях Западного и Южного Казахстана с преобладающим казахским населением удельный вес смешанных браков очень низок – порядка 4–6 %. На уменьшение их числа влияет отток из этих регионов восточнославянского населения в Россию, которое замещают казахи-репатрианты из Китая, Узбекистана, Туркменистана, Монголии.

Неодобрительное отношение к межнациональным бракам по любви со стороны родителей чаще наблюдается в сельской местности, в традиционной общине, жизнь в которой требует свободного владения казахским языком, знания особенностей повседневного общения, семейного этикета и распределения ролей. Более позитивно смешанные браки воспринимаются в городах, которые изначально имеют космополитичный, подвижный и многонациональный состав населения.

На занятиях Школы будущие исследователи народов и их межкультурного взаимодействия под руководством опытных наставников получили не только теоретические знания, но и необходимую практическую подготовку для самостоятельного сбора научных материалов.

Так, заведующая отделом этнографии Института этнологических исследований им. Р. Г. Кузеева УНЦ РАН Фарида Галиева (г. Уфа, Россия) дала мастер-класс по основам и методике полевой этнографии в контактной тюркско-славянской зоне. Она рассказала, что проведению этнографических экспедиций предшествует большая подготовительная работа: постановка цели и задач, определение методов исследования и круга информаторов, решение организационных вопросов с транспортом, средствами аудио- и видеофиксации, расходными материалами и др.

До выезда на место предварительно анализируется корпус источников, характеризующих культуру исследуемого региона: архивные документы, опубликованные материалы и научные работы по теме исследования, фольклор, художественная литература, пресса, фотографии и др. Они могут обогатить исследователя новыми идеями, темами, подтолкнуть к изучению давно забытых черт и практик.

Например, листая страницы газет 1920-х гг., Фарида Габдулхаевна наткнулась на описание революционных праздников, которыми атеистическая советская власть пыталась вытеснить и заменить религиозную обрядность: Комсомольского Рождества и Пасхи, Комсомольского Ураза-байрама и Курбан-байрама. Они просуществовали совсем недолго и с изменением государственной политики перестали проводиться уже в конце 1930-х гг. Однако в ходе полевой экспедиции у пожилой жительницы, очевидицы удалось записать уникальные воспоминания о том, как проходили такие «светские обряды» и, в частности, комсомольские, «красные свадьбы» вместо традиционного мусульманского никаха. Они обставлялись как общественные политико-пропагандистские мероприятия в сельском клубе, при стечении молодежи, комсомольских и партийных лидеров. Если на традиционной башкирской свадьбе невеста только прислуживала гостям, то в новой обрядности молодых вместе сажали за стол. На фоне революционной символики советской республики брачующимся читались доклады о современной политической ситуации в мире, о задачах молодежи, строительстве нового быта и т. д. А в качестве подарков жениху и невесте преподнесли брошюры «вождя мирового пролетариата» В. И. Ленина. Неофициальная часть свадьбы включала в себя скромное застолье с пением «Интернационала» на башкирском языке.

Успешный сбор полевых этнографических материалов во многом зависит от выстраивания диалога с отделами культуры, сельскими и школьными музеями, краеведами, фольклорными коллективами, от установления живого общения и доверия с местными жителями, которые снимают психологические барьеры и дистанции.

На полевых выездах эффективнее изучать все стороны материальной и духовной культуры в комплексе и взаимодействии, разделяя работу между профильными специалистами для оценки: облика поселений, жилищ и хозяйственных построек; занятий населения; одежды; предметов быта; фольклора; языка и его диалектов; религии; обрядов и праздников; народной медицины; национальной кухни и др.

Глубокое погружение в среду, знакомство с местными природно-географическими условиями, подсказки краеведов и других информаторов позволяют лучше понять мудрость и практическую смекалку предков, выработанную столетиями. Так, на северо-востоке Башкортостана широко распространено высаживание тополей возле фундамента домов. И когда в современный период по указанию сельсоветов стали осуществляться их санитарные вырубки для обеспечения пожарной безопасности близлежащих зданий, выяснилось, что на самом деле они выполняли важную функцию естественного дренажа, высасывая своими мощными корнями влагу из подполов. Или, например, в гористых районах Южного Урала местные жители до сих используют сараи из плитняка в качестве своеобразных шубохранилищ для верхней зимней одежды, поскольку камень держит прохладу, защищает меховые и шерстяные изделия от перепадов температур, моли и других насекомых-вредителей, пожаров.

Полевая этнография раскрывает и взаимовыгодное влияние, преимущества совместного проживания тюркских и славянских народов, диалога культур в многонациональной среде. Например, на Южном Урале башкиры переняли у русского населения многие методы хозяйствования в области земледелия, приемы плотничества для строительства и декорирования домов. С другой стороны, русские восприняли огромный опыт башкир в области животноводства, практику содержания лошадей в зимнее время года на открытом выпасе. Они заимствовали у башкир и принцип изготовления лыж не из привычной для русских березы, а из сосны, что сделало их более длинными и легкими. По примеру соседей на внутренней стороне стали крепить полоску шкуры (камус) для того, чтобы при подъеме в гору лыжи не скользили вниз и можно было бесшумно подобраться к добыче. В условиях многовекового совместного проживания у тюркских и славянских народов выработались общие элементы хозяйствования и в области пчеловодства, рыболовства, производства орудий труда и др.

В настоящее время в свадебных обрядах и праздниках наблюдаются как этнические традиции, так и заимствованные из европейских культур. Например, на свадьбах и русских, и башкир, татар, чувашей, других народов преподносится каравай с благопожеланиями. У тюркских народов сохраняется ритуал показа невесте водного источника, из которого она будет носить ведра домой, в новое семейное хозяйство. Но в зауральских деревнях башкир и татар он соединился с русской традицией ряжения, когда перед невестой идет переодетый мужчина и метлой очищает ей путь. Общими, многонациональными стали многие праздники и обычаи: колядования детей на святках, крашения и обмена яиц на Пасху, спортивных состязаний на Сабантуе.

Авторитетный этнограф дала новому поколению исследователей и ряд ценных рекомендаций по организации полевой работы, к которым она сама постепенно пришла на практике: по сбору материалов у населения в условиях сближающего совместного проживания, питания, труда и отдыха; ежедневной записи наблюдений в дневниках с дублированием на электронные носители; повторным поездкам для уточнения сведений, выражения благодарностей и передачи книг местным жителям, краеведам, сельским библиотекам и музеям, помогшим в получении новых знаний.

В завершение мастер-класса Фарида Габдулхаевна и сама подарила Оренбургской областной библиотеке свои труды и опубликованные полевые дневники своего учителя, выдающегося советского и российского этнографа Р. Г. Кузеева в качестве ориентира в будущей работе.

Этнология изучает не только традиционные культуры и их трансформацию в современных условиях, но и важнейшие аспекты взаимодействия между народами для обеспечения их гармоничного сосуществования, межнационального мира и согласия. И в этом на помощь приходят инструменты социологии, которые позволяют за счет регулярных замеров общественного мнения оценить социальное самочувствие населения, этнокультурные запросы национальных меньшинств, взаимоотношения коренных жителей и мигрантов, уровень межэтнической напряженности для раннего выявления и предупреждения возможных конфликтов, формирования и корректировки государственной национальной политики. Вообще современное государственное и муниципальное управление невозможно без опоры на социологию, без постоянной обратной связи с населением, без оценки существующих проблем и эффективности мер по их решению.

Необходимым навыками для этого слушателей Школы вооружила профессор кафедры антропологии и этнографии Казанского (Приволжского) федерального университета Татьяна Титова (г. Казань, Россия), которая устроила мастер-класс по методикам этносоциологии. Практикующий специалист поведала, как для выявления межнациональных проблем может применяться различный инструментарий: массовые опросы (анкетирование), глубинные интервью (неформальные личные беседы), фокус-группы (коллективное обсуждение под руководством модератора под видеозапись). По опыту ученого, лучшие результаты дает сочетание количественных и качественных методов, когда анкетирование высвечивает скрытые процессы в обществе, а последующие интервью обнажают их истинные причины. При этом вопросы должны быть не прямыми, а косвенными и повторяться несколько раз с вариациями, перефразироваться для контроля результатов.

Эксперт также посоветовала перед началом массовых опросов, особенно начинающим социологам, запускать пилотажное исследование, предварительно обкатывать анкету на более узкой группе (до 10 % от общего числа планируемых респондентов), чтобы проверить, как работают вопросы, на какие из них люди отказываются отвечать, достаточно ли им предложенных вариантов ответов, что нужно убрать, добавить или скорректировать. Такой подход минимизирует усилия, расходы и риски провала массового исследования.

Возможности переноса его выводов с относительно небольшой анкетируемой группы на весь социум, репрезентативность опроса гарантирует строгая выборка респондентов, которые должны представлять миниатюрный срез общества, имея тот же состав, процентное соотношение по полу, возрасту, национальностям и другим показателям с опорой на статистические данные. Вместе с тем, для малочисленных этносов, мигрантов и других групп, проживающих дисперсно, рассеянно, это не всегда достижимо. А потому для их опроса могут прибегать к методу «снежного кома» (цепной выборки), когда через национально-культурные объединения, различные средства коммуникации, социальные сети ищется лидер, стартовая персона, которая сама становится источником и помогает привлечь в исследование доверяющих ему других членов этнической группы.

Ведущая мастер-класса особо акцентировала внимание на необходимости соблюдения в социологии вообще и в деликатной межнациональной сфере особенно конфиденциальности респондентов, этики общения, на недопустимости обнародования социально чувствительных вопросов и ответов, предназначенных исключительно для служебного пользования.

В ходе содержательных, насыщенных занятий международной Школы молодых этнологов свои профессиональные компетенции расширили студенты-историки Оренбургского государственного университета и Оренбургского государственного педагогического университета (г. Оренбург, Россия), Актюбинского регионального университета им. К. Жубанова (г. Актобе, Казахстан), Западно-Казахстанского государственного университета им. М. Утемисова (г. Уральск, Казахстан) и Казахского национального университета им. аль-Фараби (г. Алматы, Казахстан). Полученные знания помогли молодым исследователям лучше понять культуру, тесные исторические и современные взаимосвязи народов России и Казахстана, овладеть необходимыми инструментами для их изучения, обязательного учета этнокультурных запросов населения, национальных меньшинств и диаспор при разработке и реализации государственной политики в целях сохранения традиционных для наших стран межнационального мира и согласия, особенно в контактной приграничной зоне.

Мероприятие было проведено с использованием средств гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.