Осенью этого года Узбекистану предстоит принять немало международных делегаций. Помимо мероприятий Шанхайской организации сотрудничества, в ноябре в Самарканде запланировано проведение первого саммита Организации тюркских государств (ранее Тюркский совет). Ожидается, что первый саммит новообразованной организации наметит будущие контуры социокультурного, политического и экономического взаимодействия государств-участников. В то же время, продвигаемые Турцией нарративы показывают, что Анкара делает долгосрочную ставку на ОТГ как на потенциальный политический и даже военный союз.

Существует мнение, что турецкое руководство рассматривает Организацию тюркских государств в качестве параллельного вектора усиления своего влияния, а то и запасного инструмента политической экспансии. Дело в том, что уже больше 20 лет Турция висит на орбите Европейского союза, и Брюссель не спешит включать эту страну в число полноправных членов ЕС. Налицо и ряд принципиальных противоречий Турции с партнерами по военному блоку НАТО, не говоря уже о скандинавском кейсе расширения организации. Отсюда происходит внимание Анкары к тюркскому вектору евразийского пространства.

Большинство членов Организации тюркских государств рассчитывают использовать инфраструктуру ОТГ для наращивания торгово-экономического сотрудничества и выторговывания лучших условий участия в совместных проектах под патронатом Турции. Здесь странам-участницам действительно есть где развернуться. Интерес сторон вызывают потенциальные логистические программы вокруг Каспия (с возможностью их сопряжения с китайскими транспортными программами). Сама Турция тоже заинтересована в расширении инвестиционного присутствия в Центральной Азии и в Азербайджане. На усиление экономического взаимодействия указывают и инициативы по созданию в Бишкеке инвестиционного фонда Организации тюркских государств. В случае успешного воплощения этих намерений, страны ОТГ получат сильный институт для финансирования общих проектов.

С другой стороны, Анкаре рано или поздно предстоит решить вопрос о составе организации. Помимо участников ОТГ в лице Турции, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Азербайджана, статус наблюдателя уже имеют Венгрия и Туркменистан. Кроме того, Турция неоднократно высказывалась о намерениях включить в интеграционный процесс частично признанную Турецкую Республику Северного Кипра. Очевидно, что в будущем это прибавит несколько новых коллизионных дилемм для Брюсселя и Анкары.

Заявку на получение статуса наблюдателя подавал и Афганистан. Правда, произошло это незадолго до прихода к власти «Талибана» (запрещенная в России организация). Более того, желание присоединиться к Тюркскому совету выражал даже Киев. Несмотря на то, что после 2014 г. Украину и тюркский мир практически ничего не связывает, киевские власти обращаются к турецким интеграционным проектам в противовес Москве, опираясь на исторические вехи Османской империи.

Тем не менее, даже учитывая все вышеозначенные территории тюркского мира, главный вопрос будущего организации все-таки связан с Россией и Китаем. Эти 2 государства тоже представлены многочисленным тюркоязычным населением. В Российской Федерации столетиями проживают татары, башкиры, чуваши, кумыки и множество других тюркских народов. Всего специалисты насчитывают около 14–15 млн. представителей тюркских этносов, а это более 10 % населения всей страны. В свою очередь в Китае тюрки проживают в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, коренное население которого представлено уйгурами.

Однако включение России, КНР, а тем более обеих стран в состав Организации тюркских государств до сих пор признается маловероятным. Дело в том, что сегодня Анкара может единолично определять векторы развития ОТГ, исходя из собственных интересов. Конечно, другие участники организации могут выносить на обсуждение собственные предложения, но, объективно, политическая воля в организации остается за Турцией. Включение в эту систему Москвы или Пекина мгновенно нарушит статус-кво, и любые решения придется выносить уже исходя из консенсуса сторон.

Современную Организацию тюркских государств можно считать объединением части тюркоязычного мира под покровительством Турции, но никак не основой тюркского мира, как ее называют турецкие официальные лица. К тому же еще свежи в памяти скандальные и пантюркистские программы Фетхуллаха Гюлена, влияние которых все еще сильно в ряде постсоветских стран.

В связи с этим Анкаре придется сделать выбор среди двух векторов развития организации. Первый путь заключается в игнорировании «невыгодных» для Турции тюркских народов России и Китая. В таком случае организация достигнет своего потолка довольно быстро. Максимум будет выражаться в совместных культурно-гуманитарных проектах стран-участниц, и, в лучшем случае, наращивании торгово-экономического сотрудничества. Стоит признать, что это уже неплохо. Второй вариант развития предполагает сближение и интеграцию проекта с Россией и Китаем. В таком случае Турция потеряет гегемонию, но откроет дверь в Большую Евразию с учетом сопряжения ОТГ с ШОС, ЕАЭС и транспортными проектами КНР. Конечно, такой сценарий сегодня кажется весьма утопичным, но времена меняются.