В преддверии годовщины начала Великой Отечественной войны и посвященного этой дате пресс-тура казахстанских журналистов в Беларусь мы продолжаем серию публикаций, созданных на основе книги Лайлы Ахметовой «1941. Брестская крепость. Казахстан».

Мы хотим рассказать о личностях героев-казахстанцев, сражавшихся на территории Беларуси, показать, что из каждого подвига, каждого героического поступка советского солдата сложилась наша общая Победа, Великая Победа народов.

Касым Жарменов

Справка: Касым Жарменов – танкист, младший сержант, был известным футболистом в Брестской крепости, играл в сборной дивизии. Плененный в Брестской крепости, прошел самые известные и страшные концлагеря, откуда бежал. Партизанил, воевал в действующей армии. Вернулся на Родину с Победой. О начале войны он вспоминал:

 «22 июня 1941 г., в  ранний предрассветный час нас разбудил огромной силы взрыв, за ним второй, третий. С двухъярусных коек падали бойцы. Вздрогнули двухметровой толщины крепостные стены, посыпалась штукатурка, полетели стекла, Поднятые взрывом, мы кое-как оделись и кто в чем бросились на нижний этаж.

Война! В первые же минуты крепость превратилась в огненный остров. Наш танковый парк находился у Белого дворца, в котором в 1918 г. был заключен Брестский мир. В этом дворце находились наша столовая, караульное помещение, медпункт, склады. К танкам невозможно было пробиться. Гитлеровцы заняли удобные позиции, беспощадно обстреливали площадь. Мы несколько раз пытались пробраться к танкам, но огонь противника прижимал нас к зданию, к земле. Таким образом, нас осталось очень мало. Несколько человек, оставшиеся в живых, вернулись в казарму, забаррикадировали окна и двери и начали обороняться. Правда, один из новобранцев хотел создать панику среди своих, но мы его немедленно прибрали к рукам и навели порядок.

Огненный шквал не умолкал ни на минуту. Грохот взрывов, вой снарядов, мин и самолетов, все слилось в единый гул. Появились раненые. Чувствовалась нехватка оружия, патронов, медикаментов и воды. В рукопашной схватке пришлось отбирать у немцев автоматы и гранаты. Умение владеть приемами самбо и бокса мне очень пригодилось.

Со второго дня войны нас одолевала жажда. Река Мухавец протекала в нескольких метрах от казармы, но днем и вечером немцы простреливали берег, освещая ослепительными ракетами. Было установлено дежурство по доставке воды. Если кто-нибудь не возвращался, отправлялся другой. Мне дважды пришлось спускаться к воде и благополучно вернуться с водой.

Из нашего командного состава никого не было, и мне пришлось возглавить оборону на этом участке. На второй день пришло известие, что немцы заняли столовую 33-го инженерного полка, которая находилась на первом этаже. Нужно было срочно выбить их, но задача сложная, ибо снаружи беспрестанно велся обстрел и на окнах были решетки. Выход нашли один – пробить потолок. Этой операцией руководили мы с сержантом 33-го инженерного полка Лерманом. В то время его фамилию я не знал. Установить фамилию помог мне его сослуживец Долотов И. И. при встрече в дни празднования 25-й годовщины обороны Брестской крепости-героя. Долотов И. признал меня по довоенной фотографии, находящейся в музее крепости. Можете представить, какая это была встреча?

Начали орудовать прикладами и штыками, несмотря на обстрел немцами снизу, которые поняли наш замысел. Второй день мы находились в неведении. Нам нужно было хотя бы через немцев установить обстановку. Мы решили воспользоваться случаем, и вот момент броска гранат. Мы с Лерманом и несколькими бойцами под прикрытием товарищей вернулись в столовую, врукопашную добили немцев и забрали много автоматов и гранат, а также 9–10 немцев захватили в плен. Мы привели их к себе и начали допрос, которые вели сержант Лерман и боец из нашей роты Елькин, владевшие немецким языком. Елькин был маленького роста, с вьющимися волосами, имел высшее образование и замечательно играл на скрипке. Он вел политзанятия.

На допросе немцы вели себя нагло и единственное, что они твердили «Рус капут». Время не ждало, мы их расстреляли под лестницей. К вечеру несколько раз пытались прорваться фашистские танки через Брестскую крепость (ворота). Одному из танков удалось прорваться, и он, развернувшись, начал в упор обстреливать стены казармы второго этажа, где мы находились.

Мне – танкисту с помощью двух бойцов пришлось идти на эту операцию и уничтожить его. Этого обнаглевшие фашисты не ожидали, и когда мы возвращались, обрушили на нас ураганный огонь. Двое были убиты, один ранен. Я каким-то чудом уцелел, и, захватив раненого товарища, дополз до казармы.

Вскоре к нам пришел какой-то человек, без знаков различия, с несколькими бойцами. Оказывается, это был полковой комиссар Фомин. Он расспросил обстановку и наши действия.

Ему понравилась операция со столовой, с танком, и он одобрил наши действия. В нескольких словах он обрисовал обстановку, объяснил положение. Ободренными его появлением и отеческими словами, мы поняли, что у нас есть единое командование. Мы стали чувствовать себя еще увереннее, несмотря на голод и жажду. С разрешения Фомина, мы с Лерманом собрали группу около 30 человек, и на зорьке 24 июня пошли на разведку с целью узнать, есть ли возможность выхода из крепости, чтобы соединиться с нашими войсками.

Под прикрытием огня наших товарищей мы бросились в реку Мухавец и вплавь начали пробираться на другой берег. Здесь я потерял сержанта Лермана и многих товарищей. Отстреливаясь, мы подошли к Восточным воротам, но там мы увидели полураздетых немцев, группами сидящих, лежащих и распевающих песни под аккомпанемент аккордеона и губной гармошки. Их было там так много, что нам, горстке измученных, мокрых, оборванных в клочья и голодных, делать было нечего. Мы вынуждены были возвратиться назад. Но нас обнаружили и стали преследовать. Несколько наших погибло. Недалеко от реки я, скрываясь, прыгнул в яму, заросшую вокруг кустарниками. Вскоре я увидел немца, разыскивающего меня, мгновенно исчезнувшего. Когда он подошел близко к краю, я его стянул вниз и добил. Вооружившись дополнительно его автоматом, я двинулся дальше к реке.

Кругом вой снарядов и трескотня. Здесь меня ранило. Изнемогая от боли и истекая кровью, я еле выплыл на другой берег. Здесь-то и пригодилось умение плавать и вообще общая физическая подготовка. Нас выплыло трое. Вернуться обратно в казарму нам не удалось, и мы, изнемогая от усталости, голода и ран, пробрались в Белый дворец. Третий товарищ не был ранен и он помог нам перевязать раны. Мы остались в Белом дворце, где находились другие наши товарищи.

С каждым днем нас становилось все меньше и меньше. Тем не менее, оставшиеся в живых держались стойко в подземельях и руинах крепостных фортов, сражаясь до последнего патрона, до последнего дыхания.

Гитлеровцы, встретив мужественное сопротивление защитников крепости, с каждым днем усиливали огонь и бомбежку, вводили в бой новые подкрепления.

27 июня принимал участие в освобождении комсоставской столовой и поочередно таскал на себе измученных, изуродованных женщин-работниц столовой. Недалеко от здания меня контузило.

28 июня с утра фашисты стали бросать зажигательные бомбы. И все стало гореть. От бомб и минометов все кругом задрожало, и здание начало рушиться, нас засыпало обломками. Товарищи не успели, как следует, откопать нас, как немцы захватили нас в плен, оставшихся в живых и беспомощных.

Очнулся я от сильной головной боли на другом берегу Буга. Плен!».

Источник – Ахметова Л. С. 1941. Брестская крепость. Казахстан. Алматы: [б. и.], 2016.