16 марта 2018 г. в столице Южного Урала, г. Челябинске состоится открытие и первое заседание студенческого дискуссионного клуба «Голос молодежи». Темой первой встречи станут проблемы молодежных масс-медиа в контексте информационной безопасности евразийского пространства, а также пути противодействия терроризму и религиозному экстремизму в молодежной среде.

В преддверии открытия дискуссионного клуба о факторах возникновения экстремизма на Ближнем Востоке и безопасности стран Центральной Азии мы беседуем с экспертом фонда «Евразийское содружество», лидером студенческого молодежного движения «Евразийский экспресс: Россия – Казахстан – Таджикистан» Ильей Веденеевым.

– Илья Николаевич, о религиозном экстремизме сегодня говорят и пишут многие. Чем он опасен для России и стран Центрально-Азиатского региона?

– Проблема экстремизма на почве ислама является, пожалуй, одной из наиболее актуальных проблем современности. Для нашей же страны эта проблема обретает еще большую актуальность в свете того, что значительную часть населения России (порядка 20 %) составляют мусульмане. Более того, мы находимся в непосредственной близости от регионов, в которых ислам является доминирующей религией – Центральной Азии и Ближнего Востока. Все это создает для россиян повышенную угрозу безопасности и обуславливает актуальность темы обсуждения.

Хочу добавить, что проблема экстремизма сложна и комплексна. Ее ни в коем случае нельзя недооценивать и сводить к одним идейным и «духовным» аспектам (которые, при этом, не следует и приуменьшать). Психологические и религиозные аспекты терроризма должны стать, уверен, темой отдельных исследований. Я же готов комментировать проблематику экстремизма в социально-политической плоскости.

– Каковы социально-политические корни исламского экстремизма, примеры которых широко известны – и на Ближнем Востоке, и, в латентной форме, в Центральной Азии?

– Действительно, в настоящее время Ближний Восток представляет собой крайне нестабильный регион с высокой степенью политической турбулентности, что связано с системой взаимосвязанных причин. Давайте разбираться в них вместе.

Изначальным источником нестабильности в регионе стало вторжение американских войск в Ирак с целью свержения режима Саддама Хусейна. Уничтожение его авторитарного режима привело к постепенному разрушению экономики страны и ее хозяйственной инфраструктуры. Одновременно с этим американские военные силы оказались не в состоянии поставить под свой контроль всю территорию страны, что привело к «вакууму власти», который, в сочетании с экономической разрухой и высоким уровнем безработицы, стал благодатной почвой для взращивания радикализма в среде местного, особенно молодого, населения.

Немалую роль в радикализации региона сыграла и американская поддержка моджахедов, ставивших своей целью борьбу с СССР в Афганистане, а позднее – талибов. В конечном итоге Советский Союз вывел свои войска с афганской земли, что привело к превращению страны в региональный очаг нестабильности и рассадник религиозного фундаментализма. Пагубные идеи афганского радикализма постепенно распространялись и распространяются по Ближнему Востоку, тем более что этому способствует активная финансовая и идеологическая поддержка со стороны Саудовской Аравии, в которой ислам ваххабитского толка признан официальной идеологией.

– А как же Арабская весна?

– Вы совершенно правы, об этом факторе забывать нельзя. Окончательное превращение Ближнего Востока в бурлящий «котел неприятностей» произошло именно вследствие бурных событий Арабской весны, вылившихся в свержение ряда режимов в регионе, что, в свою очередь, расчистило радикалам путь во власть. Именно так было с «Братьями-мусульманами» в Египте.

Все эти предпосылки, в конечном итоге, способствовали возникновению такого экзистенциального зла, как ИГИЛ (террористической организации, запрещенной, по решению Верховного суда, на территории Российской Федерации), представляющего в силу своей интернациональной сущности угрозу для всего мира и, в первую очередь, для России и Центральной Азии по причине физической близости.

– Какие факторы обусловили возникновение исламского радикализма?

– Во-первых, это упомянутое уже отсутствие сильной централизованной власти, которая смогла бы удержать мусульманские общины от внутренних междоусобиц в пределах суверенного государства. Разрушение такой авторитарной власти (а ей, например, при всех прочих нюансах, была власть Саддама Хусейна) привело к возникновению хаоса в регионе. С этим хаосом невозможно правиться известными демократическими методами, характерными для давно сформировавшихся сильных западных государств. Между тем, именно такие, демократические, подходы и пытались внедрить американские власти. Отсюда нерадостный, но закономерный вывод: распространение демократии на Ближнем Востоке приводит, увы, к хаосу и разрушению государств, которые еще только начали формироваться из феодальных.

Вторым фактором я бы назвал разруху в экономике, разрушение хозяйственной инфраструктуры и, как следствие, безработицу и инфляцию. Согласно мировому опыту, от деградации экономики всегда страдает, прежде всего, молодежь. Обладая лабильной психикой и несформированными ценностными установками, она сильнее других реагирует на отсутствие возможностей для целевой объективации личности и конструктивной самореализации. И в таких условиях легко хватается за оружие.

Есть и еще один аспект. «Феномен ИГИЛ» является, во многом, реакцией консервативного общества на глобализацию, навязывающую западные «правила игры» в экономике и политике и чуждые восточной ментальности идеи. Естественно, они вступают в острый конфликт с традиционными ценностями доиндустриального общества. И если ранее, с момента становления капитализма, европейская цивилизация представляла собой некий модерн, в пику традиционной укладности покорявший заморские колонии, несший им ментальность «белого человека» и плоды цивилизации в виде достижений науки и техники, то теперь эти традиционные общества, вооружившись автоматами, в форме исламского радикализма и фундаментализма начали войну за то, чтобы вернуть Средневековье.

– Вернемся к проблемам безопасности России…

– Все перечисленные факторы, будучи взаимосвязанными, представляют благодатную почву для этнической и конфессиональной нетерпимости. Особую опасность для России при этом имеет, прежде всего, их проявленность в приграничных регионах – в Центральной Азии. Хочу подчеркнуть, что отдаленность Ближнего Востока и связанных с ним проблем является на самом деле мнимой, так как его хаос может легко распространиться на прилегающие пространства. В свою очередь, как регион геостратегического значения, Центральная Азия обладает выраженной спецификой.

Хочу отметить, прежде всего, факторы, имеющие прямое отношение к стратегической безопасности России. Во-первых, это ландшафт Центральной Азии. Будучи преимущественно равнинным, лишенным обширных лесных массивов, широких горных хребтов и бурных рек, он представляет собой идеальный плацдарм для военных действий в равнинной ее части – на протяжении всей российско-казахстанской границы. Кроме того, интенсивное движение потенциального противника сложно будет задержать на отдельных участках этого обширного театра боевых действий.

Во-вторых, заслуживает изучения и этнокультурная родственность населения Центрально-Азиатского региона и Ближнего Востока. Это означает, что в случае проникновения в регион радикальных течений они смогут укорениться быстро.

– Насколько политические режимы стран Центральной Азии способны справиться с этой угрозой?

– Это непростой вопрос. На мой взгляд, многие страны Центральной Азии представлены дряхлеющими постсоветскими режимами с не вполне развитой экономикой, стареющими высшими эшелонами власти, неэффективным государственным управлением и развитой коррупцией. Их часто характеризуют ориентация на экспорт углеводородов и других природных ресурсов, этнические проблемы (как наследие советского прошлого) и процветающая наркоторговля.

Кроме того, страны региона, так или иначе, испытывают внутренние кризисы, связанные с инфляцией российского рубля, возникшей из-за введения санкций. Это повлекло за собой отток трудовых мигрантов из России и нанесло удар по экономике стран Центральной Азии сразу в двух плоскостях.

С одной стороны, отток мигрантов резко и болезненно сократил валютные поступления в национальные бюджеты, что особенно чувствительно для небогатого собственными природными ресурсами Таджикистана. С другой – привел к росту безработицы и социального напряжения. Это, в свою очередь, вызвало усиление недовольства правящими режимами, неспособными создать ясное видение будущего, что особенно болезненно воспринимается молодежью, лишенной перспектив и, как следствие, толкаемой в объятия вербовщиков ИГИЛ.

Резюмируя сказанное, озвучим основной вывод из описанной ситуации. Центральноазиатские режимы не смогут стать надежным заслоном для России перед лицом ИГИЛ и других радикальных структур. Им просто нечего будет противопоставить – ни в экономическом, ни в идейном плане.

– Каковы Ваши прогнозы в этой связи?

– Думается, я убедительно показал, что экстремизм на почве ислама имеет комплекс источников, и мы их с тревогой можем наблюдать сегодня в Центральной Азии. Как следствие этого, у региона есть реальная опасность превратиться в «пороховую бочку». С другой стороны, именно от безопасности Центральной Азии в немалой степени зависит безопасность России. Поэтому необходимо сохранять бдительность и тщательно, системно работать, прежде всего, с молодежными аудиториями для предотвращения этих тенденций.

– Спасибо за беседу.

Беседу вела Антонина Ухова