Уровень конфликтогенности общества постсоветских государств можно назвать традиционно высоким. Это обусловлено вполне объективными причинами. За минувшие три десятилетия независимости эти страны прошли через множество социально-экономических, политических и иных потрясений. С другой стороны, интенсивность глобализационных процессов, либерализация и развитие демократических институтов XX–XXI веков повысили и «естественную» конфликтогенность населения практически всех государств.

Причины массового общественного недовольства в странах постсоветского пространства чаще всего схожи. Как правило, это низкий уровень жизни различных социальных групп, безработица и иные проблемы социально-экономического толка. К числу «классических» стрессоров социального конфликта можно отнести и политические противоречия государственного и международного уровней.

В ряде регионов России и странах Центральной Азии на обозначенные общие факторы накладываются дополнительные, в частности, полиэтничность и поликонфессиональность социальной структуры. Однако сегодня наиболее опасным катализатором роста протестности выступает набивший оскомину COVID-19. Пандемия одновременно и обуславливает социально-экономические проблемы, и дополнительно создает новый слой причин конфликтности.

Россия в самоизоляции

Накануне во Владикавказе несколько сотен человек вышли на несанкционированную акцию протеста, которую многие назвали «митингом против самоизоляции». Тем не менее, требования протестующих касались по большей части необходимости решения социально-экономических проблем, вызванных эпидемиологической ситуацией. Некоторые политологи также предполагают, что акция была направлена против властей региона, ряд представителей которой не находят поддержки среди местного населения.

В этот же день в других городах России зародился новый тренд интернет-митингов, активно поддержанный либеральной оппозицией. Пользователи распространенного приложения «Яндекс.Навигатор» массово оставляли текстовые комментарии с критикой властей на картах своих городов. В основном люди выражали недовольство режимом самоизоляции, а также недостаточным объемом поддержки населения.

Несмотря на безобидный в некоторой степени характер интернет-митингов, уже сам факт протестного креатива населения говорит о росте конфликтогенности общества. К тому же здесь распространение коронавируса является даже сдерживающим фактором – люди все-таки стараются не выходить из дома без острой необходимости. Однако кейс Владикавказа демонстрирует, что и публичные акции протестов могут разгореться даже в существующих условиях самоизоляции и карантина.

Ежедневно в российском обществе накапливается недовольство введенными запретами. Психологически усугубляет ситуацию и то, что нет определенных временных границ сложившихся режимов и ограничений, хотя вполне логично, что власти не могут обозначить точные сроки разрешений кризиса. В общественной системе складывается взрывоопасная ситуация, когда очередной негативный инфоповод может вызвать эффект домино. При этом ранее существовавшие социальные проблемы вовсе не отошли на второй план. Комбинация уже сложившихся конфликтных рисков и новых кризисных факторов потенциально может вызвать всплеск протестности в регионах страны.

ЧП в Казахстане

В Республике Казахстан введенные ограничения еще строже. С середины марта в стране действует режим чрезвычайного положения. Это позволяет использовать закрепленные в законодательстве механизмы противодействия чрезвычайным ситуациям. Позитивно оцениваются меры по снижению фискальной нагрузки бизнеса, а также финансовая поддержка потерявших доходы граждан. В течение прошедшего месяца таким лицам выплачивались единовременные компенсации. При этом сроки и объемы выплат могут быть увеличены в случае сохранения режима чрезвычайного положения.

Один из немногих случаев волнений на фоне эпидемии наблюдался в минувшие два дня в вахтовых поселках нефтяников в Атырауской области. При этом конфликт не основывался на социально-экономических проблемах. Недовольство рабочих было вызвано заселением в жилые блоки сотрудников различных подрядных организаций, которые ранее могли контактировать с зараженными коронавирусом людьми. Однако позже представители компании «Тенгизшевройл» и областные власти сообщили, что угрозы здоровью работников нет, а конфликт произошел из-за недопонимания и неосведомленности о понятии «контактные лица».

Тем не менее, это не отрицает общего рискового характера протестности общества Казахстана. Совсем недавно крупный социальный конфликт на юге страны привел к человеческим жертвам и спровоцировал бегство представителей дунганской общины в соседние регионы и в Кыргызстан. Примечательно, что массовую насильственную акцию спровоцировали бытовые межэтнические конфликты.

В феврале в Казахстане проходили и точечные митинги, носившие политический характер. Протесты были инициированы оппозицией, которая выступала с требованием освобождения «политзаключенных». В преддверии протестных акций Генеральная прокуратура предостерегала граждан от участия в незаконных собраниях, что не остановило инициаторов. Это привело к вынужденному усилению мер безопасности и задержанию ряда провокаторов протеста. В нынешних условиях строгого карантина оппозиционеры также продвигают свои идеи в условиях «онлайн-митингов».

Нельзя не отметить, что параллельно с этими событиями в Республике Казахстан были предприняты меры по либерализации норм законодательства, регламентирующих порядок проведения протестных акций. На прошлой неделе в Сенат поступил законопроект «О порядке организации и проведения мирных собраний в Республике Казахстан». Нормативным актом устанавливается уведомительный принцип организации митингов, а также вводится понятие «презумпции в пользу проведения мирных собраний».

*  *  *

В условиях пандемии рост конфликтогенности общества в России и Казахстане, конечно, не является исключительным и уникальным случаем. Протестные настроения, вызванные кризисными эпидемиологическими и сопутствующими факторами, сегодня наблюдаются в Германии, Израиле, США и в других государствах.

Однако у экономически развитых стран, объективно, больше шансов быстро справиться с широким спектром социальных проблем населения после нивелирования угроз пандемии. В свою очередь, уровень конфликтогенности общества России и Казахстана в посткороновирусный период предсказать сложнее.

Наиболее вероятными представляются два сценария развития конфликтогенности и протестности. Оптимистичный сценарий раскрывается в сохранении степени социального недовольства в России и Казахстане на прежнем уровне. В свою очередь негативный вариант предполагает усиление существующих факторов и причин общественного недовольства ввиду отложенных эффектов экономического кризиса, ощутимо влияющего на экспортно-сырьевые экономики.