Возможности ответа на риски и вызовы безопасности для стран Центральной Азии рассмотрел старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН.

За последний менее чем год Центральная Азия столкнулась с целым комплексом очень серьезных разноплановых вызовов и рисков, обозначил Станислав Притчин на экспертной панели «НАТО, Россия и страны Центральной Азии на фоне новой геополитической реальности», организованной АНО «Институт исследований Центральной Азии».

«Сначала произошло широкомасштабное обострение кыргызско-таджикских отношений из-за границы. Затем вывод американских войск из Афганистана и падение проамериканского режима, что серьезным образом изменило ландшафт внешней безопасности для Центральной Азии. И в январе текущего года случились трагические события в Казахстане – это уже внутренний очаг нестабильности, который также затронул все страны региона в силу того, какое место занимает Казахстан в региональной системе экономических и политических отношений. И сейчас мы видим еще один внешний вызов – это российско-украинский кризис, и полномасштабное ужесточение отношений между Россией и Западом. А какие есть инструменты ответа у Центральной Азии на эти разноплановые риски и вызовы?», – задался вопросом эксперт.

Объективно говоря, единой региональной системы безопасности нет, продолжил Притчин. Если было бы возможно констатировать, что 5 центральноазиатских государств имеют организации, институты, активы в виде сил быстрого реагирования или возможности поддержки друг друга, тогда это была бы идеальная ситуация. Она бы позволяла региону самостоятельно реагировать на все эти вызовы: быстро решать вопросы по урегулированию внутренних конфликтов между государствами, переформатироваться для внешних рисков и вызовов, чтобы формировать единый фронт и поддерживать друг друга в случае каких-то внутренних рисков.

«Мы видим, что ни один из этих конфликтов, по сути, не был решен силами центральноазиатских государств. В случае с афганским кризисом мы видели, что ключевую роль гаранта безопасности сыграла Россия, которая благодаря тесным двусторонним отношениям между Россией и Узбекистаном позволила сформировать гибридный подход как членов ОДКБ, так и стран, не входящих в организацию. Были проведены учения в Таджикистане с участием узбекских военных, что показало возможность совместного ответа государств региона в случае резкой дестабилизации ситуации на севере Афганистана и появления прямых военных угроз для Центральной Азии», – обозначил аналитик.

В случае с кыргызско-таджикским конфликтом миротворческие инициативы и предложения со стороны партнеров по Центральной Азии также не были действующим инструментом по нормализации отношений. Несмотря на договоренности на высшем уровне, этот конфликт тлеет. И время от времени, несмотря на целый комплекс подписанных соглашений о неприменении оружия, конфликты все-таки возникают, потому что не решены ключевые проблемы: демаркации границы, совместного взаимодействия приграничных общин и решения экономических вопросов.

Казахстанский кризис также показал, что страны региона по своим экономическим, политическим и военным ресурсам не могут справиться с вызовами самостоятельно. И был подключен фактор ОДКБ, который позволил совместно поддержать Казахстан в этих непростых условиях и преодолеть один из важнейших и серьезнейших кризисов в истории этого государства.

«И сейчас мы видим новый вызов, который серьезным образом будет определять как отношения внутри Центральной Азии в экономическом плане, так и отношения с внешними игроками. Пока все трудно прогнозируемо и трудно просчитываемо в плане того, каким образом нужно переформатироваться, и возможно ли это совместное переформатирование для стран Центральной Азии, – обозначил Притчин. – Для Центральной Азии остается актуальным вопрос создания институтов с подключением всех стран региона. Сама Центральная Азия, несмотря на попытки Узбекистана запустить региональный диалог, пока не готова к полноценному взаимному сотрудничеству, которое бы позволяло отвечать оперативно и своевременно на региональные проблемы, возникающие время от времени, и не дает возможности для системного развития республик в целом в региональном масштабе».

Так, например, до сих пор обсуждается вопрос кыргызско-узбекской железной дороги в Китай. Несмотря на то, что в этом заинтересованы все, с мертвой точки этот вопрос не сдвигается, заметил эксперт. Есть проблемы с реализацией и ряда других межрегиональных проектов.

«Поэтому здесь, как бы ни складывалась ситуация, мы видим, что потребность в совместном региональном формате взаимодействия, который бы включал не только членов ОДКБ, но и Узбекистан и Туркменистан, присутствует. Потому что те сложности, с которыми регион сталкивается, как правило, носят наднациональный характер, и ответ на них тоже требует более сложных решений, чем двусторонний диалог или статус нейтралитета, который есть у Туркменистана», – подвел итоги старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН.